|
Художник – и дитя, и грешник, весёлый нищий и святой, мечты ловец, её кудесник, чудак, не понятый толпой. Однако, вспышкой озаренья перелетев через года, вдруг повергает в изумленье... Жаль, слишком поздно иногда… |
|
Вливаюсь в невзрачность людского потока… Февраль. Гололёд. Нам до станции «Сокол». Вот щурится солнце оранжевым оком, Сверяя дежурство с означенным сроком, И, бликом сверкнувши во множестве стёкол, Оно провожает нас к станции «Сокол». И в этом движенье людского потока Острей ощущаю, как мне одиноко… Вот глыба метро уж видна издалёка – Так день ото дня без чудес, однобоко… И нет в том ни смысла, ни правды, ни прока, Как нет на земле этой бедной пророка. Но отроком жажду – сквозь скуку урока Вдруг чудо сойдёт, словно сон, – ненароком… И ясный, с особою глаз поволокой, У станции «Сокол» мне явится сокол... |
|
Напророчь поскорее весну Вещим карканьем, птица ворона. Я тебе вдохновенья плесну Сквозь решётку безжизненной кроны. Или ты напророчишь её, Озорная певунья синица? Слышишь, сердце тоскует моё, И не пишется мне, и не спится… Ну а если не справиться вам, То сквозь мглу невменяемой стужи, Я к весне по обмёрзшим снегам Убегу, чтоб вернуться по лужам. |
|
Апрель. Дожди и серость размыли свет вокруг... Природа впала в ересь, замкнув тревоги круг. Как будто понарошку, без правды на устах, весна метнула крошки надежды просто так... Не сбудется – и ладно. Ведь некого винить… Но как порой досадно, когда непрочна нить Меж завтра и сегодня, реальностью и сном… Но дышится свободней, коль солнце входит в дом. |
|
Лиц поблёкшие пятна, Душный сумрак вагона, Я лечу в подземелье, Удаляясь от дома. Душный сумрак вагона, Тормозов перекличка... И мелькают перроны, И гудит электричка. Я лечу в подземелье, Да полёт-то бескрылый… Всё внутри онемело От видений тоскливых. Удаляясь от дома, В мыслях еду обратно... Душно. Сумрак вагона, Лиц поблёкшие пятна. |
|
Я ступила в сень Арбата. Летний день над ним завис. Тень от облака заплатой Примостилась на карниз. Фонари скучают явно, Глядя сверху на зевак. Вон под аркой так забавно Строит рожицы чудак. Как пестрó от ярких платьев, Как дурманит летa хмель! Здесь полно моих собратьев, И у каждого – модель. Любопытный люд толпится, Чтобы выведать секрет, Как же всё-таки родится На простом листе портрет? Вон с мороженым палатка Радость шумной детворы! Камни старенькой брусчатки Аж вспотели от жары... Здесь влюблённые гуляют И, целуясь на ходу, Никого не удивляют, С летом будучи в ладу. Бродят стайки иностранцев, Слух пьянит чужая речь. Новизны протуберанцы Не спугнуть бы, уберечь... Смех и говор, и улыбки, Цокот тонких каблучков Что-то гложет... Как всё зыбко, Если смотришь без очков... |
|
Я в городе детства своём, Согретом дыханием южным… Его потускнел окоём, Брожу в нём чужой и ненужной. От улиц отвыкла уже, Лишь берега абрис понятен. Стою на незримой меже, Чей вещий язык мне не внятен... Я в городе детства своём… В любимой провинции южной, Где мой облупившийся дом Стоит, словно с язвой наружной. Провинция – славный удел Для детства, да есть в ней усталость… И вряд ли я буду у дел, Коль паруса здесь не досталось. Я в городе детства своём, Чья точка на линии южной. А мысли, о том да о сём, То спорят, то мечутся дружно. Но в буднях сего бытия Друзей моих светятся лица, И втайне предчувствую я, Что ждёт меня всё же столица... |
|
Придорожная едкая пыль превращается в серый покров… Вот волнуется чуткий ковыль от моих торопливых шагов. Я к подсолнуху в гости пришла, раздирая колючек кусты, И сама, словно в землю вросла, услыхав его тихое – Ты... |
|
Всем ветрам стою открыта – неба и земли, Обнимая сквозь туманы голову Луны. Выгибая спины, волны ластятся к ногам, И о чём-то шепчут ивы тонким тополям. Надо мной летит куда-то жизнь иных миров – Вот промчалась без оглядки стая Гончих Псов, Взвился Лебедь одинокий, и, волнуя, вновь Андромеды и Персея вспыхнула любовь. И когда-нибудь я тоже звёздочкой взлечу, Будет кто-то видеть ночью и мою свечу. Жаль, ответить не сумею на земной вопрос, Что была я синеглазой, с золотом волос, Что любила затеряться в мареве степном, Разве что цикады вспомнят и споют о том, Да ещё припомнит ветер, травы теребя, Как ласкал лицо и плечи, как любил меня! И стою, подвластна тайнам неба и земли, На ладони у рассвета, от всего вдали… |
|
Я вчера была у моря, пляж безлюден, сиротлив… В неприкаянном просторе – ветер, дерзок и пытлив. Он спросил меня, а знаю ль, что там ждёт меня вдали? – Нет... Но я предполагаю, что открытий корабли… |